В тот вечер она уже попрощалась с близкими, попросила прощения и поблагодарила меня за год жизни, который мы боролись с системой
19.12.2020
Наталья
К нам в редакцию обратился Иван Карагодин и рассказал о чудовищном случае с его сестрой, которая умерла от рака.
Просим поделиться этой ужасной историей. Это может случиться скаждым.
— "В прошлом году сестра почувствовала, что у нее не проходит пища. Мы ездили по врачам, однако никто не ставил точного диагноза. Марине назначили КТ, сделали около 10 биопсий.
Медики успокаивали нас фразой: «Не переживайте, рака нет». Но к июлю прошлого года она резко похудела, и я потребовал ее госпитализации в отделение гастроэнтерологии больницы № 25.
Спустя несколько месяцев 45-летнюю пациентку из хутора Нижнеосиновский Суровикинского района положили на операционный стол. Уже в начале операции хирурги развели руками — "рак желудка и метастазы в подбрюшной области".
— "После этого я начал искать любую клинику, в которой могли бы помочь моей сестре в обход волгоградского онкоцентра.
В Санкт-Петербурге мне посоветовали обратиться в Ростов. Мы съездили туда один раз, но, к сожалению, и там не обошлось без проблем. Моей сестре вовремя не давали обезболивающие, кричали на нее и постоянно врали о том, что ее осмотрит лично заведующий хирургией.
Потом сестре перестала помогать «химия». В московской клинике порекомендовали иммунотерапию и о ее эффективности заявили и в федеральных центрах.
В нашем онкодиспансере нам сказали: «Сделаем, когда перестанет действовать «химия»». Хотя уже тогда было видно, что ей требовался срочный перевод на иммунотерапию.
После очередного сеанса химиотерапии исхудавшую и обессиленную сестру отправили домой. Несколько дней подряд её рвало желчью.
У Марины усиливались боли, и мы не знали, как остановить приступы. Тогда она была на наркотическом препарате.
Во время химиотерапии ей стало полегче: она стала кушать и пить. Но дома к ней вновь вернулись резкие боли, повышенная температура и рвота. Я срочно приехал к ней из Волгограда, попытался накормить через трубку, но удавалось слабо. На некоторое время ее состояние стабилизировалось, но потом вновь стало хуже.
В тот вечер она уже попрощалась с близкими, попросила прощения и поблагодарила меня за год жизни, который мы боролись с системой.
С утра Марину вновь привезли в Суровикинскую ЦРБ. Состояние её облегчили уколами и капельницами.
— Вечером я хорошо покормил ее через шприц, но слабость усиливалась. К ночи пришлось уколоть морфий, потому что боли стали еще сильнее. А потом Марина потеряла сознание, и до самой смерти ее рвало желчью. Я слышал, как она мычала от боли, и я старался хоть чем-то ей помочь. 9 декабря ее не стало.
В пресс-службе областного комитета здравоохранения заявили, что летом прошлого года жительница Волгоградской области самостоятельно обратилась в онкоцентр. Однако при первом обращении онкология якобы не подтвердилась.
По другому и быть не может. Медики никогда не признают свои ошибки или даже злой умысел. По сговору "отмажут" любые преступления своих коллег.
Вспомните случай девушки с запущенной врачами у неё онкологии, которорая рассказала об этом Путину. Её госпитализировали в Москву и она все равно умерла, так как врачи запустили онкологию 4-й степени.
Просим поделиться этой ужасной историей. Это может случиться скаждым.
— "В прошлом году сестра почувствовала, что у нее не проходит пища. Мы ездили по врачам, однако никто не ставил точного диагноза. Марине назначили КТ, сделали около 10 биопсий.
Медики успокаивали нас фразой: «Не переживайте, рака нет». Но к июлю прошлого года она резко похудела, и я потребовал ее госпитализации в отделение гастроэнтерологии больницы № 25.
Там ей сделали рентген, по результатам которого срочно направили в онкоцентр. Но там нас «футболили» еще полгода — за это время у сестры пошли метастазы."
Спустя несколько месяцев 45-летнюю пациентку из хутора Нижнеосиновский Суровикинского района положили на операционный стол. Уже в начале операции хирурги развели руками — "рак желудка и метастазы в подбрюшной области".
— "После этого я начал искать любую клинику, в которой могли бы помочь моей сестре в обход волгоградского онкоцентра.
В Санкт-Петербурге мне посоветовали обратиться в Ростов. Мы съездили туда один раз, но, к сожалению, и там не обошлось без проблем. Моей сестре вовремя не давали обезболивающие, кричали на нее и постоянно врали о том, что ее осмотрит лично заведующий хирургией.
Потом сестре перестала помогать «химия». В московской клинике порекомендовали иммунотерапию и о ее эффективности заявили и в федеральных центрах.
В нашем онкодиспансере нам сказали: «Сделаем, когда перестанет действовать «химия»». Хотя уже тогда было видно, что ей требовался срочный перевод на иммунотерапию.
Когда мы приехали в Волгоград, нам очень жестко и грубо отказали в госпитализации, хотя место в платной палате было. Сразу после нас туда положили другого человека. Я слышал, как пациенты говорили: «Сейчас мы дадим хотя бы тысячу, и нас примут».
На наших глазах людей часто разворачивали и отказывали им в необходимой терапии. Медработник из Суровикино Елена в день нашей выписки зашла в палату и расплакалась от бессилия.
На наших глазах людей часто разворачивали и отказывали им в необходимой терапии. Медработник из Суровикино Елена в день нашей выписки зашла в палату и расплакалась от бессилия.
После очередного сеанса химиотерапии исхудавшую и обессиленную сестру отправили домой. Несколько дней подряд её рвало желчью.
У Марины усиливались боли, и мы не знали, как остановить приступы. Тогда она была на наркотическом препарате.
Во время химиотерапии ей стало полегче: она стала кушать и пить. Но дома к ней вновь вернулись резкие боли, повышенная температура и рвота. Я срочно приехал к ней из Волгограда, попытался накормить через трубку, но удавалось слабо. На некоторое время ее состояние стабилизировалось, но потом вновь стало хуже.
В тот вечер она уже попрощалась с близкими, попросила прощения и поблагодарила меня за год жизни, который мы боролись с системой.
С утра Марину вновь привезли в Суровикинскую ЦРБ. Состояние её облегчили уколами и капельницами.
— Вечером я хорошо покормил ее через шприц, но слабость усиливалась. К ночи пришлось уколоть морфий, потому что боли стали еще сильнее. А потом Марина потеряла сознание, и до самой смерти ее рвало желчью. Я слышал, как она мычала от боли, и я старался хоть чем-то ей помочь. 9 декабря ее не стало.
В пресс-службе областного комитета здравоохранения заявили, что летом прошлого года жительница Волгоградской области самостоятельно обратилась в онкоцентр. Однако при первом обращении онкология якобы не подтвердилась.
По другому и быть не может. Медики никогда не признают свои ошибки или даже злой умысел. По сговору "отмажут" любые преступления своих коллег.
Вспомните случай девушки с запущенной врачами у неё онкологии, которорая рассказала об этом Путину. Её госпитализировали в Москву и она все равно умерла, так как врачи запустили онкологию 4-й степени.
Комментариев (1)
Добавить комментарий
