Вы думаете, что поедете в Москву? Я вас туда не отпущу. Или сказ о врачебном беспределе

Перепечатка из газеты "Секунда" Курск

Семейная пара из Курска - Альбина и Михаил Д. - воспитывают троих детей. Родители профессионально занимаются спортом и прививают это детям. Как говорит Альбина, у сына за 11 лет никогда не было проблем со здоровьем.
В марте этого года их сын заболел. Поднялась температура, и родители вызвали врача.

Врач сказал, что это ОРВИ и прописал лекарства. Через три дня улучшений не было, на коже появилась сыпь, температура держалась выше 39.
"Скорая" забрала сына и отвезла в больницу №3. Там сначала не хотели принимать, ссылаясь на то, что у него инфекция, а отдельных инфекционных боксов в больнице нет. Но мы категорически отказывались везти ребенка с температурой под 40 домой, на тот момент ему уже стало тяжело ходить, он жаловался на боль в ногах. В итоге сына положили, а нас отправили домой.
В больнице его обследовали, начали лечение, температура немного спала.
При поступлении в больницу №3 отец говорил врачам, что симптоматика у ребенка похожа на ковид. У ребенка взяли два ПЦР-теста, оба были отрицательные. Исследование крови, которое дает точный результат, проводить не стали.

Когда родители звонили в больницу, ответ был всегда один и тот же: "У ребенка все хорошо". А затем нам стали называть совершенно разные диагнозы. Сначала это была красная волчанка. Потом выяснилось, что анализы ее не подтвердили.
Далее заподозрили лейкоз и взяли пункцию, лейкоз не подтвердился. Сын пролежал в областной больнице с 2 по 20 апреля, за это время ему не так и не поставили диагноз. Просто лечили сильнейшими антибиотиками.

Когда с сыном стало очень плохо, родителей вызвали в больницу. Сына подключили к круглосуточной капельнице, он не мог себя обслуживать: сходить в туалет, поесть, помыться.
Потом мать легла в палату к сыну и ужаснулась.
Сын был сильно опухший, его постоянно рвало.

15 апреля сына перевели в реанимацию, и родители стали бить тревогу. Связались с московскими специалистами, Российская детская клиническая больница была готова принять ребенка.

Отец рассказывает "- Нам сказали срочно, пока позволяет состояние ребенка, на "скорой" привозить ребенка в Москву. Я нашел в Курске платную "скорую", которая доставила бы сына, - рассказывает Михаил. Но главный врач курской детской облбольницы Игорь Зоря сказал, что это невозможно. Якобы были случаи, когда "скорые" с детьми по несколько часов ожидали госпитализации, поэтому нужен официальный запрос из клиники на перевод.
Я настаивал, что хочу забрать сына под расписку. Тогда мне ответили, что это нарушение закона, и как только "скорая" уедет, он вызовет полицию, и нас вместе со "скорой" арестуют на первом посту ГАИ, будет заведено уголовное дело. После этого разговора платную "скорую" я отменил.

- Когда ребенок уже был в реанимации, мне позвонили из курской больницы, и сказали, что в пятницу утром нужно отвезти анализы ребенка в Москву. После нашей попытки уехать и разговора с главврачом курские медики связались с НМИЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева, и там им посоветовали провести ряд процедур, в частности, взять анализы крови и биопсию. В 8-30 утра я приехал к больнице с полным баком, чтобы стартовать в Москву. Мне сказали, что в 9 передадут биоматериал. В половину двенадцатого мне, наконец, выдали пробирки со словами: "Институт Рогачева работает до пяти часов, постарайтесь успеть" (специально чтобы отец не успел доехать и ребенок умер). - Я сел и поехал.

Врачи нам сообщили, что Москва отказалась принимать ребенка.
Я успел доехать до Москвы. И когда отдавал анализы, спросил у врача: "Почему вы не хотите принять к себе моего сына?". А она ответила: "Это не так. Ваш курский главврач принимает решение об отправке любого пациента в любую клинику России"!!!

Отец возвращается в Курск, и утром в субботу они едут навестить сына в реанимации.

Их не пускают. Они сразу же начали звонить в прокуратуру и облздравнадзор. После этого разрешили увидеть сына в течение пяти минут.

Когда мы зашли к сыну увидели весь ужас!!!
Сын не узнавал маму.
Он был привязан, губы были все в крови. Уже потом я у него спрашивала, что с губами. Он рассказал, что ему привязывали руки, было очень больно, и он кусал губы.
При этом наши просьбы перевести ребенка на лечение в Москву категорически отметались. Когда анестезиолог принес мне на подпись бумаги для переливания крови, он сказал: "Вы думаете, что поедете в Москву? Я вас туда не отпущу.
Главврач Игорь Зоря в грубой форме сказал, что нечего занимать койку, пока ребенок в реанимации, посещения там запрещены. При этом я точно знаю, что родители имеют право посещать ребенка в реанимации.
В том, что нас обманывают, я убедилась, когда после звонков в прокуратуру и облздравнадзор нас все же впустили попросили расписаться в Журнале учета посещений реанимации, там стояли росписи и других родителей!"

За выходные состояние мальчика еще ухудшилось. В курской областной больнице все же разрешают транспортировать ребенка с ночь с понедельника на вторник. Родители добивались этого с четверга, теряя драгоценное время в борьбе за жизнь сына.

Выезд был назначен на ночь, чтобы к 11 утра 20 апреля, быть в клинике им. Рогачева.

- Мы приехали за полчаса до отправки сына - тишина. Ни "скорой", ни врачей. Я позвонил в реанимацию, там удивились: вам что, не сказали? Выезд отменен" - говорит Михаил.

- Меня не пустили в реанимацию. Я попросила анестезиолога (того же, кто не пускал нас в Москву) хотя бы сказать, как состояние сына. "Тяжелое. Готовьтесь. День - два, и ваш ребенок умрет", - ответил он, - рассказывает Альбина.

- Два часа ночи. Мы сидим в машине и слышим, как наш сын кричит в реанимации. Так громко, что мы слышим это на улице, - тихо говорит Михаил.

Родители вспоминают, как все эти дни часами обзванивали всех знакомых, надзорные органы, чтобы хоть кто-нибудь помог добиться разрешения на перевод сына в Москву.

- Я приехал домой и по привычке стал звонить. Потом понял: два часа ночи, мне никто сейчас не ответит... - вспоминает Михаил.

Утром родители вернулись в больницу, где им сообщили, что врачи "скорой" отказались везти ребенка, так как его состояние было крайне тяжелым.

- И что делать? - спросил я. А мне ответили: "Все просто. Так как мы не привезли его к 11 часам, то нужно оформлять новую заявку, кто примет, туда и повезем. Может, завтра, а может, через неделю..."

Через некоторое время раздался звонок.

- Мне сказали: срочно приезжайте, мы готовим вашего ребенка к отправке. Как я сейчас понимаю, произошла смена врачей, и решение было изменено, - говорит Михаил.

За день до отъезда ребенку все же сделали анализ крови на антитела к COVID–19. Был зафиксирован высокий уровень антител, свидетельствующий о том, что ребенок перенес коронавирус.

- Сына выносили из реанимации на руках, помещение находится в полуподвале, проход узкий. Поэтому его несли шесть мужчин - мы с братом и отцом, и врачи "скорой", подняли над головой и понесли.

В 11 утра 20 апреля "скорая" выехала из Курска.

- Когда я подписывала документы на транспортировку, анестезиолог сказал: "Вы знаете, что в дороге он у вас умрет?" - добавляет Альбина.

- "Скорая" ехала с сиреной, мы за ней. Сына везли под аппаратом ИВЛ, в искусственной коме, с воспалением всех внутренних органов и внутренним кровотечением, неработающими почками и отеком головного мозга. Когда мы приехали в Москву, "скорая" уже стояла у больницы. Мы побежали к врачам и услышали: "Ребенок доехал".

Из реанимобиля мальчика вывезли на каталке, одеяло было все в крови.

- В Москве мы увидели на груди сына глубокие раны в месте установки катетера, которые в дальнейшем дали тромбы из-за некорректной установки. На теле были язвы в местах, где отрывали пластырь. Врач спросил: "Когда мальчик в последний раз ходил в туалет?". Мы ответили, что неделю назад. "Тогда почему не поставили катетер для вывода мочи?" - ужаснулся медик. Не поставлен был и гемодиализ для очистки почек. Дальше врачи поинтересовались, что это за рана на шее ребенка. В этом месте Мише вырезали лимфоузел для биопсии. "Это у вас так в Курске биопсию берут? Рану должны были зашить".

На груди ребенка были раны от катетера, на губах - запекшаяся кровь. Рану на шее мальчику зашили в Москве.

Помимо воспаления всех внутренних органов и отека головного мозга, у ребенка не работали почки и селезенка, печень была увеличена в несколько раз, в легких и плевральной полости была жидкость, несколько дней было кровоточение. 20 апреля ребенок приехал в Москву, а 25-го он пришел в сознание. И 26-го сына отключили от аппарата ИВЛ.

Из центра им. Рогачева ребенка выписали 6 августа. Поставленный в Москве диагноз - периферическая Т-клеточная лимфома.

В выписке из "НМИЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева" стоит диагноз "вторичный гемофагоцитарный синдром как следствие перенесенной новой коронавирусной инфекции".

Полтора месяца приема сильнейших антибиотиков, несколько наркозов, пункции привели к сбою лимфатической системы, она не выдержала, и вместо того, чтобы защищать организм, начала убивать его.

Московские врачи констатировали, что через один-два дня отек мозга, отказ почек и другие осложнения имели бы необратимый характер.
В Москве выяснилось, что при установке ИВЛ в Курске повреждена трахея и пищевод. На спине появился ожоговый шрам.

Спустя три месяца лечения мальчик отправился домой. 1 сентября он пошел в школу.


Это не первая история, когда куряне буквально с боем вынуждены добиваться перевода своих детей из детской областной больницы в столичные клиники.

В июне родители четырехлетнего Мурада, захлебнувшегося в бассейне на крыше ТЦ Central Park, смогли добиться перевода только после широкой огласки в СМИ и соцсетях. Главврач Игорь Зоря категорически заявил, что необходимости в транспортировке нет, но уже утром следующего дня под давлением общественного мнения замгубернатора Андрей Белостоцкий сообщил, что мальчика все-таки доставят вертолетом в Российскую детскую клиническую больницу.

В мае в Ленинский суд обратилась жительница города Курска, которая намерена отсудить 2 млн у детской облбольницы за гибель своего ребенка.
В исковом заявлении сказано, что врачи ОДКБ поставили ребенку неверный диагноз и неправильно провели лечение. Всё это выяснилось только в Москве, где малышу провели обследование в местной больнице. Однако спасти ребенка не удалось.