Мама умерла от жутких отеков, ей никто не хотел оказывать помощь
24.11.2020
Антипова Мария
Татьяна Кожущенко из Волгограда умерла 14 октября на руках у детей. Ей день за днем становилось всё хуже, но приезжавшие на вызов врачи лишь разводили руками: «Нам некуда вас везти». Родные считают, что в смерти их родного человека прямо виноваты врачи городской больницы № 22 и чиновники, оставившие умиравшего человека дома без квалифицированной медицинской помощи в больнице.
Дочь Наталья Кожученко рассказывает: -"Утром 18 сентября, в пятницу, маме стало плохо. У нее диабет второго типа, она инсулинозависимая. Померили сахар. Оказалось, он резко подскочил. Глюкометр показывал 23 — это опасно высокий показатель. Мы вызвали скорую. Врачи приехали и нас повезли в 22 больницу в Красноармейском районе. Там встретила нас заведующая и распорядилась о госпитализации.
Мы оставили маму в больнице. Я купила маме еды и поехала домой. На связи она со мной была постоянно.
Утром субботы, 19 сентября, мама уже не отвечала на звонки. Телефон монотонно повторял, что набранный номер не доступен. Схватив подушку мы с сестрой срочно поехали в больницу. Дверь больницы открыла санитарка.
Я назвала ей фамилию мамы и попросила передать подушку. Услышав фамилию, она вдруг спросила, не падала ли мама, и сказала, что она какая-то странная. Я еще больше испугалась. Ведь я привезла маму туда абсолютно адекватную, и самое главное — мама шла на своих ногах.
Нам пришлось чуть ли не сражаться с персоналом больницы, чтобы попасть внутрь. Медики думали не о том, чтобы помочь маме, а о том, чтобы не пустить нас с сестрой в больницу.
Я всех растолкала, забегаю к маме, а она меня даже не узнает. Я схватила глюкометр и срочно померила сахар. Глюкометр показал, что у мамы был сахар 30! Это страшно много. Критический показатель. И вот в таком состоянии маму возили на УЗИ. Как и зачем — не понимаю.
На следующее утро, в воскресенье, мы снова приехали, снова история повторилась, я забежала в больницу, померила маме сахар... Он снова оказался 30.
Врачи просили не трепать им нервы своей мамой
Врачи ничего не хотели делать, мы все делали сами с сестрой, куда-то толкали их. Врачи не хотели ничего делать. После всего этого мы кое-как смогли договориться о переводе мамы в эндокринологию 25-й больницы скорой медицинской помощи. Там, в отличие от 22-й больницы, маме сразу помогли, и сахар снизился до нормальных 6–8 единиц.
Когда маму положили в больницу № 25, ей сразу же сделали КТ, МРТ. И они показали, что у мамы трещина в тазовой кости. Потом, когда мама пришла в себя, она рассказала, что когда в 22-й больнице ее возили на УЗИ, то медсестры ее уронили. Трещину в той больнице врачи даже не заметили. И с того дня мама и перестала ходить. К сожалению, мы не смогли положить маму в другое отделение, чтобы до конца ее вылечить. 2 октября ее просто выписали.
После выписки мама практически всё время провела на диване в сидячем положении. Она стонала от боли и не могла разогнуться. С каждым днем ситуация всё больше обострялась.
У мамы начали жутко отекать ноги, с них буквально ведрами лилась вода. Мы каждый день вызывали скорую, но врачи приезжали, что-то кололи маме и разводили руками, мол, мы не можем ее забрать, некуда везти. Один врач посоветовал попробовать сфотографировать мамины ноги, сходить в поликлинику и показать фотографию заведующей, чтобы она выписала направление и нас определили в какую-нибудь больницу. Фото мы сделали, а вот отвезти его в поликлинику уже не успели.
В госпитализации нам постоянно отказывали, требуя направления из поликлиники. А терапевты не шли на вызов, вместо них ехала неотложка или скорая, делали уколы и уезжали.
Помощи от врачей мы так и не дождались. Днем 14 октября мамы не стало. В свидетельстве о смерти написано — острая сердечная недостаточность. Ей просто вовремя не оказали реанимационную помощь.
Дочь Наталья Кожученко рассказывает: -"Утром 18 сентября, в пятницу, маме стало плохо. У нее диабет второго типа, она инсулинозависимая. Померили сахар. Оказалось, он резко подскочил. Глюкометр показывал 23 — это опасно высокий показатель. Мы вызвали скорую. Врачи приехали и нас повезли в 22 больницу в Красноармейском районе. Там встретила нас заведующая и распорядилась о госпитализации.
Мы оставили маму в больнице. Я купила маме еды и поехала домой. На связи она со мной была постоянно.
Мы созванивались, и мама говорила, что за весь день к ней никто в больнице даже не подходил!!!! И не только к маме. В трубке было слышно, как кричала лежащая рядом бабушка: «Больно, больно, мне больно».
К вечеру мама мне снова позвонила, сказала, что ей вроде что-то укололи. Попросила привезти и подушку на следующий день.Утром субботы, 19 сентября, мама уже не отвечала на звонки. Телефон монотонно повторял, что набранный номер не доступен. Схватив подушку мы с сестрой срочно поехали в больницу. Дверь больницы открыла санитарка.
Я назвала ей фамилию мамы и попросила передать подушку. Услышав фамилию, она вдруг спросила, не падала ли мама, и сказала, что она какая-то странная. Я еще больше испугалась. Ведь я привезла маму туда абсолютно адекватную, и самое главное — мама шла на своих ногах.
Понимая, что это значит, я сразу же закричала: «Боже мой, это высокий сахар». Мы с сестрой обежали больницу и в окно увидели маму, которая буквально в коматозном состоянии сидела на больничной койке. Она явно не понимала, что вокруг происходит.
Нам пришлось чуть ли не сражаться с персоналом больницы, чтобы попасть внутрь. Медики думали не о том, чтобы помочь маме, а о том, чтобы не пустить нас с сестрой в больницу.
Я всех растолкала, забегаю к маме, а она меня даже не узнает. Я схватила глюкометр и срочно померила сахар. Глюкометр показал, что у мамы был сахар 30! Это страшно много. Критический показатель. И вот в таком состоянии маму возили на УЗИ. Как и зачем — не понимаю.
Вместо того, чтобы помочь маме, они выпихивали нас, требуя при этом, чтобы мы привезли ей подгузники. Мы их привезли, но маме так ничего и не сделали. Она была практически в коме.
На следующее утро, в воскресенье, мы снова приехали, снова история повторилась, я забежала в больницу, померила маме сахар... Он снова оказался 30.
Но в этот раз, когда мы пришли, мама была привязана к кровати, ее руки были примотаны к решетке. То есть мама, видимо, металась по кровати в бессознательном состоянии, и ее просто привязали.
В воскресенье в больнице уже дежурил другой врач, он начал реанимацию. Помимо постоянных призывов к врачам, помимо дежурства в больнице, нам пришлось столкнуться с грубостью медицинского персонала.Врачи просили не трепать им нервы своей мамой
Врачи ничего не хотели делать, мы все делали сами с сестрой, куда-то толкали их. Врачи не хотели ничего делать. После всего этого мы кое-как смогли договориться о переводе мамы в эндокринологию 25-й больницы скорой медицинской помощи. Там, в отличие от 22-й больницы, маме сразу помогли, и сахар снизился до нормальных 6–8 единиц.
Когда маму положили в больницу № 25, ей сразу же сделали КТ, МРТ. И они показали, что у мамы трещина в тазовой кости. Потом, когда мама пришла в себя, она рассказала, что когда в 22-й больнице ее возили на УЗИ, то медсестры ее уронили. Трещину в той больнице врачи даже не заметили. И с того дня мама и перестала ходить. К сожалению, мы не смогли положить маму в другое отделение, чтобы до конца ее вылечить. 2 октября ее просто выписали.
После выписки мама практически всё время провела на диване в сидячем положении. Она стонала от боли и не могла разогнуться. С каждым днем ситуация всё больше обострялась.
У мамы начали жутко отекать ноги, с них буквально ведрами лилась вода. Мы каждый день вызывали скорую, но врачи приезжали, что-то кололи маме и разводили руками, мол, мы не можем ее забрать, некуда везти. Один врач посоветовал попробовать сфотографировать мамины ноги, сходить в поликлинику и показать фотографию заведующей, чтобы она выписала направление и нас определили в какую-нибудь больницу. Фото мы сделали, а вот отвезти его в поликлинику уже не успели.
В госпитализации нам постоянно отказывали, требуя направления из поликлиники. А терапевты не шли на вызов, вместо них ехала неотложка или скорая, делали уколы и уезжали.
Помощи от врачей мы так и не дождались. Днем 14 октября мамы не стало. В свидетельстве о смерти написано — острая сердечная недостаточность. Ей просто вовремя не оказали реанимационную помощь.
Комментариев (0)
Добавить комментарий
